часть шестая

Мы сохраним алфавит и любимые буквы
выделим в письмах цветом кровавым клюквы;
сами оденем белого цвета одежды,
цвета любви и цветы последней надежды;
мягкой перине мы предпочтем жесткие стулья,
не раздразним пчелы и не разрушим улья,
ямы другим не выроем, в колодец не плюнем,
но забуксуем, застрянем перед июлем,
августом – вообщем второй половиной года –
как в лабиринте, забыв направление входа.
Это ли, разве, не показатель успеха
Нашей вражды, но не чужого смеха.